Ни один белорусский эмигрант не удостаивался стольких почестей другой страны, как «чилиец» Игнат ДОМЕЙКО из Медвядки.

Когда изгнанник Домейко приехал после 46 лет на родину, в родовое имение в Медвядке нынешнего Кореличского района, он, обежав со слезами все комнаты, поцеловал землю и молился около могил 2 братьев. Потом поехал в Мир и там тоже склонил голову около костела, где похоронен его отец. Не забыл и матушку, и ее могилу в Сочивках около Баранович. Со всеми попрощался, словно предчувствуя, что сюда он больше не ездок. Так и оказалось, через 5 лет, 23 января 1889 года, Чили была во всенародном трауре – умер национальный герой. Что осталось? Пожалуй, мало кому из смертных удалось так разнообразно увековечить свое имя: у подножья Анд – город Домейко, на севере страны – хребет его имени, есть еще минерал домейкит, фиалка домейкиана, моллюск наутилус домейкус, университет, библиотеки, памятник в Сантьяго к столетию... Таков вот чилийский белорус, 200-летие со дня рождения которого мы отмечали в 2002 году и который по решению ЮНЕСКО был объявлен годом Домейко.

Он вынужден был уехать из царской страны и стать изгнанником.

После окончания школы монахов в Щучине в 1816 году Игнат поступил в Виленский университет, где, по рекомендации Адама Мицкевича, стал членом тайного общества филоматов. Но власти разгромили его, начались аресты. Над Жеготой – конспиративная кличка Домейко – сгущались тучи. Особенно после восстания 1831 года варшавской молодежи. Домейко тогда влился в армию генерала Хлоповского, которой чудом удалось прорваться за границу и в Пруссии сложить оружие. В Дрездене Домейко встретился с Мицкевичем, вместе добрались до Парижа. В «Дзядах» друг-поэт вложил в уста другу-Жеготе слова: «Хто веру ў вольнасць знойдзе з вас і закапае, каб Бога ашукаць – сябе ён ашукае». В Париже Домейко учился в Высшей горной школе Сорбоннского университета.

А в 1818 году Чили завоевала независимость, освободившись от испанского колониализма. На север от Сантьяго в провинции Кокимбо губернатором назначили генерала Хосе Алдунате. Он убедил жителей городка нанять во Франции хорошего учителя для местной гимназии. По просьбе чилийского правительства шахтовладелец Лямберт обратился к профессору Дюфре из парижской Горной школы и тот предложил лучшего – Игната Домейко. Поскольку возвращаться на родину было невозможно, ему ничего не оставалось, как согласиться и стать первым белорусом, пустившимся в такое дальнее плавание. Да, собственно, какая разница, где жить – в Париже или Чили? Все равно в изгнании.

Через 4 месяца он был уже в Чили и въехал в городок Кокимбо очень торжественно – на осле. А еще через 4 – его ученики на публичном экзамене могли распознавать руды и минералы, способы пробирования меди, серебра и золота – то, что слушатели парижской школы одолевали за 2 года учебы. Но геолога тянуло в экспедиции. И первая – в неизвестную страну Аравканию, страну индейцев мапуче. Домейко описал их обряды, традиции, свадьбы и уборы. По возвращении написал книгу «Аравкания и ее жители», в которой белорус утверждал, что каждый народ имеет право быть независимым. Чилийцы хорошо приняли книгу, она несколько раз переиздавалась, хотя правительство в то время почти сплошь состояло из военных генералов. Может, поэтому оно так и не начало войну против мапуче.

Но через 8 лет Игнату нестерпимо захотелось домой. И он сел на корабль в Европу и по дороге заехал в Сантьяго попрощаться с генералом Алдунате. В его доме увидел премьера страны, министров, сенаторов. Тут же правительство выплатило ему 2.000 пиастров и уговорило остаться, чтобы провести реформу образования. Оно уже знало, на что способен этот человек. Так Домейко остался и стал читать лекции в университете. Однажды генерал Алдунате предложил ему зайти в гости к его родственникам. Там 48-летний дон Игнасио увидел 15-летнюю Энрикету Сатамайор, и в 1850 году состоялась свадьба. С этой женщиной он счастливо прожил 20 лет.

Научные труды Домейко уже активно публикуют европейские научные журналы, а с 1854 года появляются тома его знаменитой «Минералогии». Его популярность была настолько велика, что белорус представлял Чили в 1866 году на всемирной выставке в Париже. После возвращения, через 15 лет пребывания Домейко в Чили, его избирают ректором университета. И хоть семья все сильнее привязывала его к Чили, но после смерти жены он все чаще смотрел на восток и писал Мицкевичу: «Меня никакие богатства Нового Света, ни красота неба и гор, ни душевность местных людей, заслуги, спокойствие, богатство, что и говорить, могила жены не удержит, если буду иметь силы с детьми вырваться за океан и быть ближе к вам, с вами, и хотя бы день перед смертью посмотреть на нашу землю... к которой тянет та самая любовь, которая и тебя взрастила».

Но его вновь избрали ректором и только через 5 лет приняли отставку, назначив огромную пенсию в 6 тысяч пиастров в год. Было за что. Кроме этого, правительство взяло на себя обязательство оплачивать учебу сына в Париже. Но он решил поехать на родину, вся столица провожала «гранде адукаторе», звучал национальный гимн. Друзья отвезли его в порт Вольпараисо.

Он вез с собой богатую коллекцию минералов, которые дарил университетам Европы. Из Варшавы приехал в Гродно, но здесь не мог долго получить паспорт. Его встречал друг студенческих лет Антон Одинец. Домейко очень хотел остаться, метался, но в какой-то момент все же решил: надо возвращаться! Они посадили с Антоном на прощание два дубка...

Даже его крепостная няня Тодора, которую он в живых не застал, эта безграмотная сказительница и сказочница не могла нафантазировать маленькому Игнатку, своему «паночку», такую жизнь-сказку...

Что осталось?

Василий ХИНЕВИЧ, директор Медвядской школы, в которой есть уголок-музей знаменитого земляка:

– Чем славен школьный музей?
– Да много есть интересного. Например, знаменитый Адам Мальдис подарил не менее знаменитую книгу Домейко на польском языке «Аравкания и ее жители», изданную при его жизни. Есть бюст, деревянный макет усадьбы, памятные монеты, земля из Чили и еще много других экспонатов.

– А родственники Домейко наведываются в Медвядку?
– Лет 6 назад приезжала женщина из Австралии, она и рассказала, что во всем мире проживает около 2 тысяч родственников знаменитого Игната. Конечно, это не только потомки 4 его детей. Музей ведет активную переписку с живущими во Франции и Австрии, с Марьюшем Германовичем, который тоже отслеживает судьбу, по его мнению, великого поляка, а по-нашему – великого белоруса. Сейчас на месте имения раскопали фундамент и именно там установлен памятный знак.

– Василий Иванович, на Ваш взгляд, мы должны заботиться об увековечении памяти Домейко, ведь для Беларуси он практически ничего не сделал?
– Как вам сказать... Да, вы правы, но по большому счету это надо делать хотя бы для того, чтобы доказывать маленьким белорусам, какая мы талантливая нация.

Вспоминает бабка Солтаниха, жительница Медвядки:

– Имение было живо еще в начале войны. Поскольку оно близко подходило к лесу, его сожгли немцы из-за боязни, что будут использовать партизаны. Помню и памятник Игнату, потому что врезалась в память необычная надпись: «Умер в Чили». А после войны то, что осталось от пожара, растащили местные жители, знаете ведь, как жили…

БУДЕТ ЛИ ВОССТАНОВЛЕНА УСАДЬБА ДОМЕЙКО?

На краю Медвядки, ближе к Миру, где когда-то находилась бывшая усадьба Домейко, от былого величия практически ничего не осталось. Только подмурки домов, по которым и можно определить размеры строений. Волонтерский международный лагерь, организованный республиканским общественным объединением «Белорусская ассоциация клубов ЮНЕСКО», работал здесь в рамках проекта «Замки Беларуси». Они убрали густо разросшиеся кустарники, копившийся годами мусор и обнажили очертания того времени, материализованного остатками старых фундаментов. Теперь они смотрятся в небо, и их обнаженность зовет, требует взвалить на себя тяжесть разрушенных стен. Но она оживет в том случае, если будет равнозначна «тяжести» финансирования восстановительных работ. А поскольку бюджет Кореличского сельскохозяйственного района не потянет и части этой исторической роскоши, то нет надежд и на республиканский. Ведь сколько подобных памятников истории стало в очередь на возрождение.

Теплится надежда на культурные проекты ЮНЕСКО, но и там их много. А было бы замечательно: ведь в нескольких километрах – Мирский замок, и состоялся бы великолепный маршрут к нашим предкам: Домейко-Святополк-Мирские.

ЮНЕСКО выделила 5 тысяч долларов на восстановление дома родственников Домейко, который они отстроили после пожара в самой усадьбе. Теперь здесь размещается в одном конце клуб, а вторая половина реставрируется под музей Игната. Пока же все экспонаты, которых больше 250, находятся в Медвядской базовой школе и ждут своего переселения.

Как выглядела сгоревшая и разрушенная усадьба? Она запечатлена в рисунках другого великого белоруса Наполеона Орды и соответствует действительности. Да и кто сегодня может оспорить данную Ордой реальность?